• Блоги
• Колонка редактора
• Блог А.Вишняковой
• Блог Sibkarate
• Обсуждаем тему
• Обратная связь

Главный_редактор 24-07-2015 00:00

 

Завтра - 35 лет со дня смерти гения 20-го века Владимира Семеновича Высоцкого. Мы помним и любим. И в этот раз вспоминаем вместе с другими нашими замечательными поэтами-исполнителями.

Прошедший год подарил мне несколько встреч с Высоцким. В апреле я наткнулся на его мемориальную доску в Москве напротив московского католического собора на Малой Грузинской.

А в июне увидел недавно открытый памятник Высоцкому в Воронеже.

Ну а в июле было объявлено о переименовании двух маленьких улочек - соединенных между собой Верхнего и Нижнего Таганского тупика за театром на Таганке в улицу Высоцкого. Мосгордума расщедрилась аж на два тупика! Я поддерживал на сайте народной инициативы другое прозвучавшее предложение - переименовать расположенную неподалеку широченную Марксистскую улицу в проспект Высоцкого, но, видимо, для нынешних московских властей Маркс сделал что-то значительно более важное, чем Высоцкий для всех русских людей.

Но тем не менее, я тогда подумал - тот факт, что с годами память о Высоцком не только не исчезает, а наоборот к нему все больше возвращаются, ему открывают памятники и мамориальные таблички (сейчас их более 70 по стране!) и переименовывают улицы, говорит о пришедшем спустя десятилетия после смерти настоящем признании страной его уникальности и неотрывности от русской культуры. Напомню, что по итогам всенародного голосования "Символ России", прошедшем пару лет назад, Высоцкий стал вторым после Юрия Гагарина.

И это самое важное - несмотря на нынешнее решение Мосгордумы или на старинные решения Моссовета, или любых других наших руководителей любых уровней - Высоцкий любим народом, и в этом нет ни малейшего сомнения. Кстати, очень в этом плане показательна табличка расположенная ниже мемориальной таблички на Малой Грузинской улице:

Высоцкий ушел от нас в возрасте 42 лет - по нынешним временам возрасте перехода от мужской молодости к зрелости. И к этому моменту он создал невероятное количество произведений - прежде всего стихотворных, но не только: нельзя забывать и о его прозе, театральных работах (хотя они мне лично не нравятся), бессмертных кинообразах Жеглова и Брусенцова (и еще около 30 ролях), песнях к кинофильмам, например, таких гениальных как "Деревянные костюмы" из "Интервенции" или известных каждому песнях из "Вертикали", уникальной детской музыкальной сказке "Алисы в тране чудес". Да и именно он, без всякого преувеличения, оказал решающее воздействие на то, что у нас сейчас называют бардовской песней, приведя ее с уровня кухонь и лестничных клеток к масштабам всей страны и даже больше. По сути, именно этими "бардовскими песнями" (сам он этого слова не любил, как сказал в программе для ТВ, вышедшей уже после его смерти) он возродил казалось бы утерянные древние традиции скоморошества (в хорошем смысле этого слова) - сам написал стихи, сам придумал мелодию, сам сыграл, сам спел, да еще и сам исполнил как артист! И все это за 42 года!

Я писал о Высоцком несколько раз, хотя и очень кратко - вот мои посты "Владимир Высоцкий", "Тридцать лет без Высоцкого", "Вертикаль". Передать что для меня значат его стихи - практически невозможно: для меня это русский поэт №1 20-го века, при всей моей любви ко многим поэтам - и Серебрянному веку, и Есенину, и Галичу. Рядом с Высоцким как поэтом я могу поставить еще только одного человека - Марину Цветаеву, но если Цветаева в полном смысле этого слова поэтесса - гений образов и неимоверной легкости стиха, то Высоцкий - кудесник русского языка, Пушкин 20-го века. А кроме того, как я уже сказал, он реализовался не только как поэт.

А потому я решил в этот день дать слово другим поэтам, которые в разное время выразили свое отношение к Высоцкому своими произведениями. Количество и имена поэтов, посвятивших ему стихи, сами по себе говорят о месте Высоцкого в пантеоне русских поэтов. 

Одно из лучших произведений: Александр Градский "Памяти В.С.Высоцкого", 1980 год

Я совсем не был с ним знаком,
Но о друге мечтал таком,
Что меня не продаст тайком,
Хоть его жги огнем.
У дороги цветком таким,
Он назло многим рос-таки,
Вы, вокальных дел мастаки,
Не споете о нем.

Совпадая с фамилией,
Наказуя и милуя,
Вверх стремился он с силою,
Что не выразить мне.
Но, как ведется в святой Руси,
Сколь поэта не возноси,
Его высь иже в небеси,
Ну, а тело в земле.

Пусть он связки пересмыкал,
Пусть не всяк его стих смекал,
Но зато он не пресмыкался,
Как многие тут.
И когда в зале смех стихал,
Начиналася мистика
Его песенного стиха.
То был каторжный труд.

Совпадая с фамилией,
Наказуя и милуя,
Вверх стремился он с силою,
Что не выразить мне.
Но, как ведется в святой Руси,
Сколь поэта не возноси,
Его высь иже в небеси,
Ну, а тело в земле.

Он из самых последних жил
Не для славы и пел и жил,
Среди общей словестной лжи
Он себя сохранил.
И на круче без удержи
Все накручивал виражи,
Видно, мало нас учит жизнь –
Тот убит, кто раним.

Совпадая с фамилией,
Наказуя и милуя,
Вверх стремился он с силою,
Что не выразить мне.
Но, как ведется в святой Руси,
Сколь поэта не возноси,
Его высь иже в небеси,
Ну, а тело в земле.

Но у Градского есть и еще одно стихотворение "Памяти поэта", посвященное Высоцкому, 1982 год

Этот день был по своему ярок, так же чист как лежащий в гробу
Трубадуры чехлили гитары, гитаристы трубили в трубу
Два склонились плеча - яму роют. Поздно! Реки назад не текут
Здесь охотно венчают героя, лишь в могилу сперва упекут.

Он лежал на себя не похожий. Светлый волос за лоб зачесав
Но казалось, что встанет и двинет по роже - тому парню, что нас не пускал
Позади суета и напасти, камни из-за пазухи
И хоть сердце рвалося на части, но глаза были злы и сухи.

Не для толку Булгарины жили, не для света рождается тля
И как волка его егеря окружили, для потехи, спокойствия для
Путь тернистый и загнаны кони, рвется стремя, не видно гонца
От неистовой этой погони - преждевременно гибнут сердца.

Бей бубен, бей - голос срывай. Трубы яростней играйте.
Лей ливень, лей - краски смывай. Скрипки плачьте об утрате.

Он стихи свои пел, раздавал - полной горстью хриплогорлой, в сознанье засел
Он конечно был зол, но веселою злостью. Он конечно грубил, но не всем

Визбор - "Письмо. Памяти Владимира Высоцкого", 1982

 Пишу тебе, Володя, с Садового кольца,
Где с неба льют раздробленные воды. 
Всё в мире ожидает законного конца,
И только не кончается погода.
А впрочем, бесконечны наветы и враньё,
И те, кому не выдал бог таланта,
Лишь в этом утверждают присутствие своё:
Пытаясь обкусать ступни гигантам.

Да черта ли в них проку! О чём-нибудь другом...
"Вот мельница - она уж развалилась..."
На Кудринской недавно такой ударил гром,
Что всё ГАИ тайком перекрестилось.
Всё те же разговоры - почем и что иметь,
Из моды вышли "М" по кличке "Бони",
Теперь никто не хочет хотя бы умереть,
Лишь для того, чтоб вышел первый сборник.

Мы здесь поодиночке смотрелись в небеса,
Мы скоро соберемся воедино,
И наши в общем хоре сольются голоса,
И млечный путь задует в наши спины.
А где же наши беды? Остались мелюзгой
И слава, и вельможный гнев кого-то...
Откроет печку Гоголь чугунной кочергой
И свет огня блеснет в пенсне Фагота...

Пока хватает силы смеяться над бедой,
Беспечней мы, чем в праздник эскимосы,
Как говорил однажды датчанин молодой:
Была, мол, не была - а там посмотрим.
Всё так же мир прекрасен, как рыженький пацан,
Всё так же, извини, прекрасны розы.
Привет тебе, Володя, с Садового кольца,
Где льют дожди, похожие на слёзы.

Александр Башлачев - Триптих памяти Владимира Высоцкого, 1986

1
Хорошо, коли так. Коли все неспроста, 
Коли ветру все дуть, а деревьям — качаться.
Коли весело жить, если жить не до ста. 
А потом уходить — кто куда, — а потом все равно возвращаться. 

Коли весело жить, не считая до ста. 
А потом уходить — кто куда, — а потом все равно возвращаться. 

Возвращаются все. И друзья, и враги
Через самых любимых, да преданных женщин. 
Возвращаются все. И идут на круги.
И опять же не верят судьбе — кто-то больше, кто — меньше. 

Возвращаются все. И идут на круги. 
И опять же не верят судьбе — кто-то больше, кто — меньше.

Хорошо, коли так. Значит, ищут судьбу. 
А находят себя, если все же находят. 
Если дырку во лбу вы видали в гробу, 
Приказав долго жить, вечным сном, дуба дав, 
Или как там еще в обиходе.

Да хорошо и в гробу! Лишь бы с дыркой во лбу. 
Приказав долго жить... или как там еще в обиходе. 

Только вечный огонь все равно прогорит. 
Пусть хорош этот сон. Только тоже не вечен. 
На Молочном пути вход с восхода открыт. 
И опять молоко — по груди, по губам... 
И нельзя изменить место встречи.

На Молочном пути вход с восхода открыт. 
И опять молоко... и нельзя изменить место встречи. 

2
Если баба трезва, если баба скушна, 
Да может ей нелегко, тяжело да невесело с нами. 
А налей ей вина, а достань-ка до дна —
Ох, отсыплет зерна и отдаст тебе все,
Чем поднять в печке пламя. 

Да налей-ка вина, да достань-ка до дна! 
Ох, отдаст тебе все, чтоб поднять в печке пламя. 

И опять каравай собираешь по крохам. 
И по каплям опять в кипяток свою кровь. 
Жизнь... она не простит только тем, 
Кто думал о ней слишком плохо. 
Баба мстит лишь за то, что не взял, 
Что не принял любовь. 

Жизнь... она не простит тем, кто думал о ней слишком плохо. 
Баба мстит лишь за то, что не взял, что не принял любовь.

Так слови свое Слово, чтобы разом начать все дела.
Как положено, все еще раз положить на лопатки. 
Чтобы девочка-Время из сказок косу заплела. 
Чтобы Время-мальчишка пугал и стрелял из рогатки.

Чтобы девочка-Время из сказок косу заплела. 
Чтобы Время-мальчишка пугал и стрелял из рогатки.

Чтоб они не прощали, когда ты игру не поймешь, 
Когда мячик не ловишь и даже не плачешь в подушку. 
Если ты не поймешь, не услышишь да не подпоешь, 
Значит, вместо гитары еще раз возьмешь погремушку. 

Если ты не поймешь, не услышишь да не подпоешь, 
Значит, вместо гитары еще раз возьмешь погремушку.

А погремушка гремит, да внутри вся пуста. 
Скушно слушать сто раз! — надоест даже сказка. 
Так не ждал бы, пока досчитают до ста. 
Лучше семь раз услышать — один раз сказать
Или спеть, да не сдвоить, а строить, сварить, доказать, 
Но для этого в сказке ты должен учуять подсказку. 

Чтобы туже вязать, чтобы туже вязать, 
Нужно чувствовать близость развязки.

3
Колея по воде... Но в страну всех чудес
Не проехать по ней, да еще налегке, да с пустым разговором.
Так не спрашивай в укор: — Ты зачем в воду лез? 
Я, конечно, спою, я, конечно, спою, но хотелось бы — хором. 

Так не спрашивай в укор: — Ты зачем в воду лез? 
Я, конечно, спою, но хотелось-то — хором. 

Ведь хорошо, если хор в верхней ноте подтянет, 
Подтянется вместе с тобою.
Кто во что, но душевно и в корень,
И корни поладят с душой.
Разве что-то не так? Вроде все, как всегда. 
То же небо опять голубое. 
Да, видно, что-то не так, если стало вдруг так хорошо. 

Да только что тут гадать? Высоко до небес. 
Да рукою подать до земли, где месить тили-тесто. 
Если ты ставишь крест на стране всех чудес, 
Значит, ты для креста выбрал самое верное место. 

Если ты ставишь крест на стране всех чудес, 
Значит, ты для креста выбрал самое верное место.

А наши мертвые нас не оставят в беде. 
Правда, наши павшие, как на часах часовые. 
Но отражается небо во мне и в тебе, 
И во Имя Имен пусть живых не оставят живые. 

Да, в общем, места

Андрей Макаревич -  Памяти Высоцкого, 1989

Я разбил об асфальт расписные стеклянные детские замки,
Стала тверже рука, и изысканней слог, и уверенней шаг,
Только что-то не так, если страшно молчит, растерявшись, толпа у Таганки,
Если столько цветов, бесполезных цветов в бесполезных руках.

И тогда я решил убежать, обмануть, обвести обнаглевшее время,
Я явился тайком в те места, куда вход для меня запрещен —
Я стучался в свой дом, в дом, где я лишь вчера до звонка доставал еле-еле,
И дурманил меня сладкий запах забытых, ушедших времен.

И казалось — вот-вот заскрипят и откроются мертвые двери,
Я войду во вчера, я вернусь, словно с дальнего фронта домой —
Я им все расскажу, расскажу, всё что будет, и, может быть, кто-то поверит,
И удастся тогда хоть немного свернуть, хоть немного пройти стороной.

И никто не открыл. Ни души в заколоченном брошенном доме.
Я не мог отойти и стоял, как в больном затянувшемся сне —
Это злая судьба, если кто-то опять не допел и кого-то хоронят.
Это время ушло. И ушло навсегда. И случайно вернулось ко мне.

Юрий Лоза - Памяти Высоцкого

Наливай еще по одному,
Ведь он не вышел, он совсем ушел.
Выпьем чтобы там ему,
Было хорошо.
И где найти теперь слова,
Чтобы были так же хороши.
Вроде возраст сорок два,
Мог бы жить да жить.
И с натугой верится
Что не допел он и не доиграл.
А месяц с неба щерится,
Как позавчера.
И выть на небо хочется,
А вокруг такая тишина.
Как его по отчеству,
Вот и я не знал.
Но наверно потому,
Что он видел жизнь другой,
Бывало муторно ему,
На одной земле с тобой.

Александр Розенбаум - написал также две песни, хулиганскую "Памяти Высоцкого" и "лирическую "Дорогу на Ваганьково" 

Дорога на Ваганьково, 1986 

Над заснеженным садиком 
   Одинокий фонарь, 
   И, как свежая ссадина, 
   Жжет мне сердце луна 
   В эту полночь щемящую 
   Не заказан мне путь 
   На Ваганьково кладбище, 
   Где он лег отдохнуть 
    
   Я пойду, слыша плач иных 
   Инквизиторских стран, 
   Мимо тел раскоряченных, 
   Мимо дыб и сутан 
   Долго будет звенеть еще 
   Тех помостов пила 
   Я пойду, цепенеющий 
   От величия зла 
    
   Пистолеты дуэльные 
   Различаю во мгле, 
   Два поэта застрелены 
   Не на папской земле 
   Офицерам молоденьким 
   Век убийцами слыть 
   Ах, Володя, Володенька, 
   А нам кого обвинить? 
    
   И во взгляде рассеянном 
   Возле петли тугой 
   Промелькнет вдруг Есенина 
   Русочубая боль 
   Рты распахнуты матерно, 
   Вижу пьяных господ 
   Над заблеванной скатертью 
   Велемировских од 
    
   Вижу избы тарусские, 
   Комарова снега, 
   Две великие, русские, 
   Две подруги богам 
   Дом на спуске Андреевском, 
   Где доска, кто в нем жил? 
   Но мы все же надеемся, 
   В грудь встречая ножи 
    
   Проплывают видения, 
   И хочу закричать - 
   Родились не злодеями, 
   Так доколе ж нам лгать? 
   Я стою перед "Банькою", 
   Я закончил свой путь, 
   Я пришел на Ваганьково, 
   Где он лег отдохнуть

 
Булат Окуджава - "О Володе Высоцком", 1980

О Володе Высоцком я песню придумать решил: 
вот еще одному не вернуться домой из похода. 
Говорят, что грешил, что не к сроку свечу затушил... 
Как умел, так и жил, а безгрешных не знает природа. 

Ненадолго разлука, всего лишь на миг, а потом 
отправляться и нам по следам по его по горячим. 
Пусть кружит над Москвою охрипший его баритон, 
ну, а мы вместе с ним посмеемся и вместе поплачем. 

О Володе Высоцком я песню придумать хотел, 
но дрожала рука, и мотив со стихом не сходился... 
Белый аист московский на белое небо взлетел, 
черный аист московский на черную землю спустился.

Ну, а в завершение пророческая песня самого Владимира Высоцкого "Памятник"

Я при жизни был рослым и стройным,
Не боялся ни слова, ни пули
И в привычные рамки не лез,-
Но с тех пор, как считаюсь покойным,
Охромили меня и согнули,
К пьедесталу прибив Ахиллес.

Не стряхнуть мне гранитного мяса
И не вытащить из постамента
Ахиллесову эту пяту,
И железные ребра каркаса
Мертво схвачены слоем цемента,-
Только судороги по хребту.

Я хвалился косою саженью -
Нате смерьте! -
Я не знал, что подвергнусь суженью
После смерти,-
Но в обычные рамки я всажен -
На спор вбили,
А косую неровную сажень -
Распрямили.

И с меня, когда взял я да умер,
Живо маску посмертную сняли
Расторопные члены семьи,-
И не знаю, кто их надоумил,-
Только с гипса вчистую стесали
Азиатские скулы мои.

Мне такое не мнилось, не снилось,
И считал я, что мне не грозило
Оказаться всех мертвых мертвей,-
Но поверхность на слепке лоснилась,
И могильною скукой сквозило
Из беззубой улыбки моей.

Я при жизни не клал тем, кто хищный,
В пасти палец,
Подходившие с меркой обычной -
Опасались,-
Но по снятии маски посмертной -
Тут же в ванной -
Гробовщик подошел ко мне с меркой
Деревянной...

А потом, по прошествии года,-
Как венец моего исправленья -
Крепко сбитый литой монумент
При огромном скопленье народа
Открывали под бодрое пенье,-
Под мое - с намагниченных лент.

Тишина надо мной раскололась -
Из динамиков хлынули звуки,
С крыш ударил направленный свет,-
Мой отчаяньем сорванный голос
Современные средства науки
Превратили в приятный фальцет.

Я немел, в покрывало упрятан,-
Все там будем! -
Я орал в то же время кастратом
В уши людям.
Саван сдернули - как я обужен,-
Нате смерьте! -
Неужели такой я вам нужен
После смерти?!

Командора шаги злы и гулки.
Я решил: как во времени оном -
Не пройтись ли, по плитам звеня?-
И шарахнулись толпы в проулки,
Когда вырвал я ногу со стоном
И осыпались камни с меня.

Накренился я - гол, безобразен,-
Но и падая - вылез из кожи,
Дотянулся железной клюкой,-
И, когда уже грохнулся наземь,
Из разодранных рупоров все же
Прохрипел я похоже: Живой!

И паденье меня и согнуло,
И сломало,
Но торчат мои острые скулы
Из металла!
Не сумел я, как было угодно -
Шито-крыто.
Я, напротив,- ушел всенародно
Из гранита.

Константин "Кот" Белый, 2015

Ответить