Почти полгода прошло с моей поездки в Бежецк, и все это время я никак не мог осмелиться приступить к написанию этого поста, понимая насколько сложная задача стоит передо мной. Подтолкнула же меня к выполнению давно данного обещания поездка в Казань на Чемпионат России по СинКёкусинкай. Прогуливаясь по центральной пешеходной улице Казани, я уперся в памятник, точнее бюст, стоящий на высокой колонне, на которой было написано золотыми буквами: «Я, русский человек, всю жизнь защищаю татар от клеветы». А чуть ниже подпись - Лев Гумилев. И я понял, что отступать мне уже некуда. Судеб его родителей - поэта Николая Гумилева и поэтессы Анны Ахматовой - мы уже коснулись. Их сын Лев Гумилев унаследовал от родителей в полном объеме и гений, и трагическую судьбу. И возможно, что когда-нибудь мы будем гордиться больше всего тем, что некоторым из нас довелось жить с этим подлинным воином духа в одно время.

Бюст в Казани был открыт в 2005 году. Надпись на колонне отражает только лишь одну из множества оригинальных научных исторических концепций, созданных Львом Николаевичем Гумилевым, - теорию евразийства. Но его философское и научное наследие намного шире - от открытия Хазарии и исследования народа хунну до основополагающей теории этногенеза и создания этнологии как науки. Он попытался посмотреть на историю так, как никто и никогда не смотрел на нее прежде. Посмотреть глазами самой природы, а не через призму социальных, экономических или производственных отношений. Его теория этногенеза настолько проста, что одно это, на мой взгляд, уже служит настоящим доказательством ее правильности. Ее суть - это отношение к этносу, то есть, более привычным языком, к нации, как к самостоятельному живому объекту, живущему в безусловной связи с окружающей природой, и на который распространяются все те же закономерности взаимоотношений с окружающей средой, что и у обычного человека, только в других масштабах. Но самое поразительно даже не это, а то, что основные концепции этой идеи Лев Гумилев осмыслил и сформулировал в условиях, когда порой смерть казалась наиболее счастливым исходом...

Лев Николаевич Гумилёв родился не в Бежецке, он родился в Царском Селе 1 октября 1912 года. В Бежецке он рос и воспитывался с 17 по 29 год, с момента развода родителей.

Его отец - выдающийся поэт и путешественник Николай Степанович Гумилёв - был расстрелян в 1921 году как «враг народа» за якобы принадлежность к белогвардейскому мятежу (я уже писал об этом здесь). Мать, Анна Ахматова, брак с которой у Николая Гумилева распался в 1917 году, по разным причинам не могла заниматься воспитанием сына, его воспитывали бабушка Анна Ивановна Гумилёва и сестра отца, которые жили сначала в Слепнёве под Бежецком, потом - в самом Бежецке, где учился до 9-го класса. В последний раз он был в Бежецке в 47 году.

В 1929 году Гумилев переехал жить из Бежецка в Ленинград, к своей матери, где и закончил школу. После школы Гумилев попробовал поступить в Педагогический институт им. Герцена, но не тут-то было. Сыну расстрелянного «врага народа» получить сразу высшее образование было нельзя. Ему отказали в поступлении в Пединститут из-за непролетарского происхождения и отсутствия трудовой биографии. В результате четыре года ему пришлось доказывать свое право на образование: в 1930-1934 годах работал чернорабочим в трамвайном управлении Ленинграда, в экспедициях в Саянах, на Памире и в Крыму: рабочим, потом коллектором в геологических партиях, лаборантом, санитаром и «малярийным разведчиком» на малярийной станции в Таджикистане. Но в 1934 г. он все-таки поступает в Ленинградский университет и начинает учиться на историческом факультете. Но это - только предыстория. Настоящая история впереди.

Менее чем через год после поступления, в 1935 году, Гумилев попадает под очередную «чистку рядов» и постановлением комсомольской ячейки сын «врага народа» признан был «антисоветским человеком», недостойным обучаться в советском высшем учебном заведении. Тут же вскоре его и арестовали, «за папу», как говорил потом Лев Николаевич. Анна Ахматова немедленно выехала в Москву и с помощью Бориса Пастернака сумела передать прошение в Кремль. В результате Гумилев был отпущен, но из Ленинградского Университета его все-таки исключили.

В течение следующих полутора лет он продолжал образование самостоятельно, изучая историю древних тюрок и восточные языки. Через год с небольшим в 1937 году ему удалось восстановиться на истфаке и сдать экзамены за второй курс. Но проучился он опять менее года - в марте 1938 года его арестовали вторично.

На этот раз все было уже по серьезному. Он проходил по одному делу с двумя другими студентами ЛГУ. Сначала его отправили на Беломорканал, где объявили приговор - расстрел. Но неожиданно (это ли не настоящее чудо!), после переследствия его вернули в питерские «Кресты», где вместо объявленного уже расстрела ему дали пять лет и отправили в заполярный Норильск. В Норильлаге он работал техником-геологом в медно-никелевой шахте, а по отбытии срока в 1943 году был оставлен в Норильске без права выезда и стал работать в экспедиции Норильского комбината.

Чтобы вырваться из ссылки, Гумилев в 44 году уходит добровольцем на фронт и, пройдя всю войну рядовым, в составе 1386-го зенитно-артиллерийского полка, входившем в 31-ю зенитно-артиллерийскую дивизию Первого Белорусского фронта, заканчивает войну в Берлине. Повторю еще раз: рядовым дошел до Берлина!

Сразу после демобилизации Лев Николаевич пытается наверстать упущенное время: экстерном сдает все экзамены на историческом факультете Ленинградского университета, защищает диплом и поступает в аспирантуру Института Востоковедения Академии Наук СССР. Наученный горьким предыдущим опытом, Гумилев опасался, что на свободе ему долго находиться не дадут, поэтому в сжатые сроки сдал все кандидатские экзамены и готовил диссертацию. Однако в 1945-46 его мать, Анна Ахматова, навлекает на себя гнев Сталина,  и в 1946 году ЦК ВКП(б) издает постановление "О журналах "Звезда" и "Ленинград", и Ахматову исключают из Союза советских писателей. Теперь «враг народа» не только отец Гумилева, но и его мать (я писал об этом здесь). К 47-му году у Гумилёва уже готова была диссертация, но ему отказывают в постановке её на защиту, а вскоре как сына опальной поэтессы исключают из аспирантуры с иезуитской формулировкой: «в связи с несоответствием филологической подготовки избранной специальности». Научная биография вновь прервалась, и Гумилев вынуждено работает библиотекарем психиатрической больницы, а затем научным сотрудником Горно-Алтайской экспедиции. И все-таки, каким-то чудом, 28 декабря 1948 года Гумилев защищает в ЛГУ диссертацию кандидата исторических наук «Подробная политическая история Тюркского каганата», после чего начинает работать научным сотрудником в Музее этнографии народов СССР.

Но этот спокойный период длился как обычно у Льва Гумилева менее года - 7 ноября 1949 года он был вновь арестован. Уже в третий раз, теперь, как он говорил сам: «за маму». «Особым совещанием» - т.е. без предъявления обвинения - ему дали 10 лет, которые отбывал сначала в ЛОН - Лагере особого назначения - в Чурбай-Нура около Караганды, затем в лагере у Междуреченска в Кемеровской области, в Саянах. Из этого срока он отсидел 7 лет, поскольку 11 мая 1956 года реабилитирован по причине отсутствия состава преступления.

Человек, близко знавший Гумилёва, его коллега, который даже вместе с Гумилёвым написал одну книгу, Александр Панченко, размышляя о лагерях, в которых побывал Гумилёв, пишет: «Пятнадцать лет, притом лучших лет, Л.Н. Гумилёв был лишён того, что составляет насущный хлеб учёного, - книг по специальности. В тюрьме и лагере не навести простейшую справку, там даже энциклопедия Брокгауза и Эфрона недоступна (в «шарашках», конечно, книгами снабжали, однако Л.Н. Гумилёв в «шарашках» не бывал). Неволя вообще не совместима с прагматическим знанием, запоминанием и заучиванием. Как-то мы с Л.Н. Гумилёвым заговорили о «Графе Монте-Кристо». «Хороший роман, - сказал он, - только Эдмон не мог в замке Иф выучиться языкам, каким бы блестящим педагогом не был аббат Фарриа. Я в лагерях пытался учить языки - было от кого, - и всё без толку. А те, которыми занимался на свободе, помню». Неволя определяет и тематику, и, так сказать, методологию творчества, в чём всякий может убедиться при чтении писателей-узников: Кампанеллы, Максима Грека, протопопа Аввакума, Сильвио Пеллико, Варлама Шаламова, Солженицына - и Л.Н. Гумилёва. Узникам не возбраняется вспоминать, тосковать, надеяться и размышлять - о себе и близких, о друзьях и врагах, а также о высоких материях. ... Л.Н. Гумилёв - долголетний узник, он судьбою был обречён либо на художественное творчество, либо на отвлечённости. Попробовав и то, и другое, он сосредоточился на отвлечённостях. Теперь ясно, что он сделал правильный выбор».

Вдумайтесь: почти пятнадцать лет величайший историк 20-го века, будущий основоположник этногенеза и евразийства, Лев Гумилев провел в тюрьмах, а промежутки между тремя заключениями - в состоянии изгоя! Только в возрасте 44 лет он впервые получает возможность более-менее свободно творить. Но потому то Гумилев и гений, что удары судьбы не сломали его, а укрепили.

После освобождения в 56 году Гумилёв работает в Эрмитаже, восстанавливается в Географическом обществе. В 60-ом году выходит в свет его первая монография - «Хунну» - о кочевом народе. Эту книгу Гумилев обдумывал в лагерях Саян и Хакассии, и даже писал её, когда его освободили от общих работ. Как и основные положения своей будущей докторской диссертации по истории древних тюрок, которую он защитил в 1961 году.

В конце 50-х - начале 60-х годов он является руководителем научной экспедиции на Нижней Волге, делает открытие Хазарии, пишет об этом книгу «Хазария - в поисках вымышленного царства».

С 1960 начал читать в Ленинградском университете лекции по народоведению, которые пользовались среди студентов огромной популярностью, а в 1963 году его приглашают на должность старшего научного сотрудника в Научно-исследовательский институт географии Ленинградского университета, где он проработает в этой должности 23 года (!) до выхода на пенсию в 86 году. В 1961 году он возглавляет отделение этнографии Географического общества.

В 1961 году Гумилев, как я уже сказал, защищает докторскую диссертацию по истории, а 1974 году на географическом факультете ЛГУ Гумилёв защищает вторую докторскую диссертацию - уже по географии: «Этногенез и биосфера Земли». В основу её положена теория этногенеза, в которой Гумилёв связывает развитие общества не с социальным и экономическим развитием, а с этническим, увязывая его с биологическими в самом широком смысле (вплоть до космических) причинами. На защиту пришло столько слушателей, что зал не мог вместить всех желающих.

Защита прошла блестяще, но отголоски прежних времен продолжали преследовать Гумилева до конца жизни. Теперь уже сопротивление вызывала не социальная неблагонадежность автора, а неординарность, даже революционность его исторических концепций. За присуждение учёной степени доктора географических наук проголосовали почти все члены Совета, однако члены Высшей аттестационной комиссии при Совете Министров СССР отклонили решение Совета как «необоснованное». И опять, как и 27 лет назад, издевательская формулировка: «работа превосходит требования, предъявляемые к докторской диссертации». А уже в 90-ом году Гумилева был выдвинут на прием в действительные члены АН СССР (т.е. в академики), но в конечном итоге академиком АН СССР Л. Н. Гумилёв избран так и не был. Правда, в  1991 году он был избран академиком Российской академии естественных наук (РАЕН). Сейчас в одних изданиях Гумилёва числят и как доктора географических наук, а в других указывают, что он только доктор исторических наук. Можно, конечно, выяснить - засчитали, в конце концов, ему защиту 1974 года или нет, но это не имеет никакого значения. Как и не имеет значение, что всю жизнь он провел в должности старшего научного сотрудника. Мировую известность ему принесли мысли, а не звания или должности. Ни одна книга первого издания его монографии "Этногенез и биосфера Земли" в 1989 году не доехала до магазина - все книги были раскуплены еще на складе.

Замечу, кстати, что исторический гений Гумилева дополнялся недюжинным литературным талантом - удивительная литературная увлекательность изложения своих неординарных идей сделала Гумилева в 80-ые годы, пожалуй, одним из самых читаемых советских ученых, его труды издавались большими тиражами. Но большинство его книг было издано уже после смерти - всего опубликовано около двухсот его работ, включая собственные стихи и переводы поэтов Востока.

Он не переставал работать даже после инсульта, перенесенного в 1990 году. Умер Лев Николаевич Гумилев 15 июня 1992 года в Санкт-Петербурге. Только в наше время хоть как-то восстанавливается историческая справедливость по отношению к этому гениальному человеку. Открыт памятник Гумилеву и его родителям в Бежецке, в августе 2005 года в Казани в связи с празднованием тысячелетия города Льву Гумилёву был поставлен упомянутый в начале поста памятник. А в 1996 году в казахской столице Астане именем Гумилёва был назван один из ведущих вузов страны - Евразийский Национальный университет имени Л. Н. Гумилёва. В 2002 году там был открыт кабинет-музей Л. Н. Гумилёва.

Вот такая жизнь была у человека. Одного того, что он в этой мясорубке, не просто выжил, а не сломался и не изменил себе, было бы уже достаточно, чтобы его уважать и помнить. Но в этих условиях Гумилев за свою жизнь успел создать новую науку - этнологию, ввести новые научные методы и подходы в традиционную науку - историю, создать новое социально-культурное учение - евразийство, открыть, исследовать и изменить представления о народах и государствах - например, о роли народа хунну, о судьбе государства Хазария, о взаимоотношениях связки «Орда-Русь-Запад», сформулировать десятки оригинальных концепций среди которых основополагающие - пассионарность, этническое поле, закономерности и фазы этногенеза, формы этнических контактов и т.д., и т.п....  Просто кажется невозможным сделать все это одному человеку даже в самых наиблагоприятнейших условиях. А Гумилев это сделал! И хотя сейчас безо всякого труда можно найти и сами труды Гумилева, и их трактовки, я считаю себя просто обязанным, хотя  бы в общих чертах, изложить основные вехи наследия Льва Николаевича Гумилева (хоть это очень непросто: их много и они взаимопереплетены). Именно те, которые наиболее мне близки, которых я постоянно касаюсь в своих постах, и так, как их понимаю сам - максимально широко, значительно шире только исторического контекста. Я искренне надеюсь, что все-таки найду время и
силы для этого.

Создав теорию пассионарности, Гумилев всей своей жизнью подтвердил ее правильность - лучше любых теоретических доказательств. Гумилев - воплощение пассионария акматической фазы с базовым императивом поведения «Будь самим собой!» И я не знаю как может не потрясать судьба таких соотечественников, которые несмотря на все зверства, совершенным государством по отношению к ним и их семьям, не просто остались людьми, а стали гордостью этого самого государства. Когда читаешь, что человек учился в захолустной провинциальной школе, провел 15 лучших лет в лагерях, подвергался репрессиям, а в результате вопреки всему стал ученым всепланетного масштаба, веришь, что человек может все. И что самое для меня важное - это наш современник, а значит у нас с вами нет оправданий для малодушия и слабости.

Читайте также:

• Бежецк. Часть 1. Шишков. "Человек-добро"
• Бежецк. Часть 2. Аракчеев. Преданный России(ей)
• Бежецк. Часть 3. Николай Гумилев. Поэт-воин.
• Бежецк. Часть 4. Две Анны.